66
жплся хладнокровный и разумный, и одним бешеным натиском своим производил такия чудеса, которым не могли не изумиться старые в боях. Дивился старый Тарас и говорил: «И это добрый — враг бы не взял его! — вояка! не Остаи, а добрый, добрый также вояка!»
Войско решилось идти прямо на город Дубно, где, носились слухи, было много казны и богатых обывателей. В полтора дня поход был сделан, и запорожцы показались перед городом. Жители решились защищаться до последних сил и крайности, и лучше хотели умереть наплощадях и улицах перед своими порогами, чем пустить неприятеля в дома. Высокий земляной вал окружал город; где вал был ниясе, там высовывались каменная стена или дом, служивший батареей, или, наконец, дубовый частокол. Гарнизон был силен и чувствовал важность своего дела. Запорожцы жарко полезли было на вал, но были встречены сильной картечью. Мещане и городские обыватели, как видно, тоже не хотели быть праздными и стояли кучею на городском валу. В глазах их можно было читать отчаянное сопротивление; женщины тоже решились участвовать, и на головы запорожцам полетели камни, бочки вару, и наконец мешки песку, слепившого им очи. Запорожцы не любили иметь дело с крепостями; вести осады была не их часть. Кошевой повелел отступить и сказал: «Ничего, паны братья, мы
67
отступим; но будь я поганый татарин, а не христианин, еслп мы выпустим их хоть одного из города! Пусть их, собаки, все передохнут с голоду! » Войско, отступив, облегло весь город и, от нечего делать, занялось опустошеньем окрестностей, выжигая окружные деревни, скирды неубранного хлеба и напуская табуны коней на нивы, еще не тронутые серпом, где, как нарочно, колебались тучные колосья, плод необыкновенного урожая, наградившого в ту пору щедро всех земледельцев. С ужасом видели из города, как истреблялись средства их существования. А между тем запорожцы, протянув вокруг всего города в два ряда свои телеги, расположились так же, как и на Сечи, куренями, курили свои люльки, менялись добытым оружием, играли в чехарду, в чет и нечет и посматривали с убийственным хладнокровием на город. Ночью зажигались костры; кашевары варили в каждом кѵрене кашу в огромных медных казанах; у горевших всю ночь огней стояла бессонная стража.'Но скоро запорожцы начали понемногу скучать бездействием и продолжительной трезвостью, не сопряженной ни с каким делом. Кошевой велел удвоить даже порцию вина, чтб иногда водилось в войске, если не было трудных подвигов п движений. Молодым, и особенно сынам Тараса Бульбы, не нравилась такая жизнь. Апдрий заметно скучал. «Неразумная голова», говорил ему Та-