65
разу не растерявшись и не смутившись ни от какого случая, с хладнокровием, почти неестественным для двадцатпдвухлетняго, он в одпн мпг мог вымерят всю опасность и все положение дела, тут же мог найти средство, как уклониться от нея, но уклониться с тем, чтобы потом верней преодолеть ее. Уже испытанной уверенностью стали теперь означаться его движения, и в них не могли не быть заметны наклонности будущого вождя. Крепостью дышало его тело, и рыцарския его качества уже приобрели широкую силу льва. «О, да этот будет со временем добрый полковникъ!» говорил старый Тарас: «ей, ей, будет добрый полковник, да еще такой, что батька за пояс заткнетъ!»
Андрий весь погрузился в очаровательную музыку нуль и мечей. Он не знал, чтб такое значит обдумывать, или рассчитывать, или измерять варане свои и чужия силы. Бешеную негу и упоение он видел в битве: что-то пиршественное зрелось ему в те минуты, когда разгорится у человека голова, в глазах все мелькает и мешается, летят головы, с громом падают на землю кони, а он несется, как пьяный, в свисте пуль, в сабельном блеске, п наносит всем удары, и не слышит нанесенных. Не раз дпвплся отец и Андрию, видя, как он, понуждаемый одним только запальчивым увлечением, устремлялся па то, на чтб бы никогда не отва-
66
жплся хладнокровный и разумный, и одним бешеным натиском своим производил такия чудеса, которым не могли не изумиться старые в боях. Дивился старый Тарас и говорил: «И это добрый — враг бы не взял его! — вояка! не Остаи, а добрый, добрый также вояка!»
Войско решилось идти прямо на город Дубно, где, носились слухи, было много казны и богатых обывателей. В полтора дня поход был сделан, и запорожцы показались перед городом. Жители решились защищаться до последних сил и крайности, и лучше хотели умереть наплощадях и улицах перед своими порогами, чем пустить неприятеля в дома. Высокий земляной вал окружал город; где вал был ниясе, там высовывались каменная стена или дом, служивший батареей, или, наконец, дубовый частокол. Гарнизон был силен и чувствовал важность своего дела. Запорожцы жарко полезли было на вал, но были встречены сильной картечью. Мещане и городские обыватели, как видно, тоже не хотели быть праздными и стояли кучею на городском валу. В глазах их можно было читать отчаянное сопротивление; женщины тоже решились участвовать, и на головы запорожцам полетели камни, бочки вару, и наконец мешки песку, слепившого им очи. Запорожцы не любили иметь дело с крепостями; вести осады была не их часть. Кошевой повелел отступить и сказал: «Ничего, паны братья, мы