63
подвигался только по ночам, отдыхая днем и выбирая для того пустыри, незаселенные места и леса, которых было тогда еще вдоволь. Засылаемъ! были вперед лазутчики и рассыльные узнавать и выведывать, где, чтб и как. И часто в тех местах, где менее всего могли ожидать их, они появлялись вдруг — и все тогда прощалось с жизнью: пожары обхватывали деревни; скот и лошади, которые не угонялпсь за войском, были пзбиваемы тут же на месте. Казалось, больше пировали они, чем совершали поход свой. Дыбом стал бы ныне волос от тех страшных знаков свирепства полудикого века, которые пронесли везде запорожцы. Избитые младенцы, обрезанные груди у женщин, содранная кожа с ног до колена у выпущенных на свободу,—словом, крупной монетой отплачивали козаки прежние долги. Прелат одного монастыря, услышав о приближении их, прислал от себя двух монахов, чтобы сказать, что они не так ведут себя, как следует, что между запорожцами и правительством стоит согласие, что они нарушают свой обязанность к королю, а с тем вместе и всякое народное право. «Скажи епископу от меня и от всех запорожцевъ», сказал кошевой: «чтобы он ничего не боялся: это козаки еще только зажигают и раскуривают трубки». И скоро величественное аббатство обхватилось сокрушительным пламенем, и колоссальные готи-
64
ческия окна его сурово глядели сквозь разделившияся волны огня. Бегущия толпы монахов, жидов, женщин вдруг о.чноголвдплп те города, где какая-нибудь была надежда на гарнизон п городовое рушение. Высылаемая по временам правительством запоздалая помощь, состоявшая из небольших полков, плп не могла найти их, или же робела, обращала тыл при первой встрече и улетала на лихих конях своих. Случалось, что многие военачальники королевские, торжествовавшие дотоле в прежних битвах, решались, соединя свои силы, стать грудью против запорожцев. И тут-то более всего пробовали себя наши молодые козаки, чуждавшиеся грабительства,корысти и бессильного неприятеля, горевшие желанием показать себя перед старыми, померяться один на один с бойким и хвастливым ляхом, красовавшимся на горделивом коне, с летавшими по ветру откидными рукавами епанчи. Потешна была наука; много уже они добыли себе конной сбруи, дорогих сабель и ружей. В один месяц возмужали и совершенно переродились тОлько-что оперившиеся птенцы и стали мужами; черты лица их, в которых доселе видна была какая-то юношеская мягкость, стали теперь грозны и сильны. А старому Тарасу любо было видеть, как оба сына его были одни из первых. Оста-ииу, казалось, был на роду написан битвенный путь п трудное знанье вершить ратные дела. Ни