62
такой дешевой цене, по какой еще ни один жид не продавал; ей Богу, так; ей Богу, такъ».
Пожал плечами Тарас Бульба, подивившись жидовской натуре, и отъехал к табору.
V.
Скоро весь польский юго-запад сделался добычею страха. Всюду пронеслись слухи: «Запорожцы! показались запорожцы!..» Все, что могло спасаться, спасалось. Все подымалось и разбегалось, по обычаю этого нестройного, безпечного века, когда не воздвигали ни крепостей, ни замков, а, как попало, становил на время соломенное жилище свое человек. Он думал: «не тратить же на избу работу и деньги, когда и без того будет она снесена татарским набегомъ!» Все всполошилось: кто менял волов и плуг на коня и ружье и отправлялся в полки; кто прятался, угоняя скот и унося, чтб только можно было унесть. Попадались иногда но дороге и такие, которые вооруженной рукой встречали гостей, но больше было таких, которые бежали заранее. Все знали, что трудно иметь дело с буйной и бранной толпой, известной под именем запорожского войска, которое в наружном своевольном неустройстве своем заключало устройство, обдуманное для времени битвы. Конные ехали, не отягчая и не горяча коней, пешие шли трезво за возами, и весь табор
63
подвигался только по ночам, отдыхая днем и выбирая для того пустыри, незаселенные места и леса, которых было тогда еще вдоволь. Засылаемъ! были вперед лазутчики и рассыльные узнавать и выведывать, где, чтб и как. И часто в тех местах, где менее всего могли ожидать их, они появлялись вдруг — и все тогда прощалось с жизнью: пожары обхватывали деревни; скот и лошади, которые не угонялпсь за войском, были пзбиваемы тут же на месте. Казалось, больше пировали они, чем совершали поход свой. Дыбом стал бы ныне волос от тех страшных знаков свирепства полудикого века, которые пронесли везде запорожцы. Избитые младенцы, обрезанные груди у женщин, содранная кожа с ног до колена у выпущенных на свободу,—словом, крупной монетой отплачивали козаки прежние долги. Прелат одного монастыря, услышав о приближении их, прислал от себя двух монахов, чтобы сказать, что они не так ведут себя, как следует, что между запорожцами и правительством стоит согласие, что они нарушают свой обязанность к королю, а с тем вместе и всякое народное право. «Скажи епископу от меня и от всех запорожцевъ», сказал кошевой: «чтобы он ничего не боялся: это козаки еще только зажигают и раскуривают трубки». И скоро величественное аббатство обхватилось сокрушительным пламенем, и колоссальные готи-