60
ново, вперед говорю: еслп кто в походе напьется, то никакого нет на рего суда: как собаку за шелку повелю его привыкнуть до обозу, кто бы он ни был, хоть бы напдоблестнейшиии кован из всего войска; как собака, будет он застрелен на месте и кинут безо всякого погребенья на поклев птицам, потому что пьяница в походе недостоин христианского погребенья. Молодые, слушайте во всем старыхъ! Еслп цапнет пуля, или царапнет саблей по голове или по чему-нибудь иному, не давайте большого уваженья такому делу: размешайте заряд пороха в чарке сивухи, духом выпейте и все пройдетъ— не будет и лихорадки; а на рану, если она не слишком велика, приложите просто земли, заме-сивши ее прежде слюной на ладони, то и присохнет рана. Ну-те же за дело, за дело, хлопцы, да не торопясь, хорошенько принимайтесь за дело!»
Так говорил кошевой, и как только окончил он речь свой, все юшки принялись тот же час за дело. Вся Сечь отрезвилась, и нигде нельзя было сыскать ни одного пьяного, как будто бы их не было никогда между козаками. Те исправляли ободья колес и переменили оси в телегах; те сносили на возы мешки с провиантом, на другие валили оружье; те пригоняли коней и волов. Со всех сторон раздавались топот коней, пробная стрельба из ружей, бря-
61
канье сабель, мычанье быков, скрип поворачиваемых возов, говор и яркий крик и понуканье. И скоро далеко-далеко вытянулся козачий табор по всему полю. И много досталось бы бежать тому, кто бы захотел пробежать от головы и до хвоста его. В деревянной небольшой церкви служил священнпк молебен, окропил всех святой водой; все целовали крест. Когда тронулся табор и потянулся из Сечи, все запорожцы обратили головы назад. «Прощай, наша мать!» сказали они почти в одно слово: «пусть же тебя хранит Бог от всякого несчастья!»
Проезжая предместье, Тарас Бульба увидел, что жидок его, Янкель, уже разбил какую-то ятку с навесом п продавал кремни, завертки, порох и всякия войсковые снадобья, нужные на дорогу, даже калачи и хлебы. «Каков чертов жидъ!» подумал про себя Тарас и, подъехав к нему на коне, сказал: «Дурень, чтб ты здесь сидишь? Разве хочешь, чтобы тебя застрелили, как воробья?»
Янкель, в ответ на это, подошел к нему поближе и, сделав знак обеими руками, как будто хотел объявить что-то таинственное, сказал: «Пусть пан только молчит и никому не говорит: между козацкпмп возами есть один мой воз; я везу всякий нужный запас для козаков п по дороге буду доставлять всякий провиант по