«Как не можно?»
«Так. Мы обещали султану миръ».
«Да ведь он бусурман: и Бог, и святое писание велит бить бусурмановъ».
«Не имеем права. Если б не клялись еще нашею верой, то, может быть, и можно было бы; а теперь нет, не можно».
«Как не можно? Как же ты говоришь: не имеем права? Вот у меня два сына, оба молодые люди. Еще ни разу ни тот, ни другой не был на войне, а ты говоришь: не имеем права; а ты говоришь: не нужно идти запорожцамъ».
«Ну, уж не следует такъ».
«Так, стало быть, следует, чтобы пропадала даром козацкая сила, чтобы человек сгинул, как собака, без доброго дела, чтобы ни отчизне, ни всему христианству не было от него никакой пользы? Так на чтб же мы живем, на какого чорта мы живемъ? растолкуй ты мне это. Ты человек умный, тебя не даром выбрали в кошевые: растолкуй мне, на чтб мы живемъ?»
Кошевой не дал ответа на этот запрос. Это был упрямый козак. Он немного помолчал и потом сказал: «А войне все-такп не бывать».
«Так не бывать войне?» спросил опять Тарас.
«Нетъ».
«Так уж и думать об этом нечего?»
«И думать об этом нечего».
43
«Постой же ты, чортов кулакъ!» сказал Вульба про себя: «ты у меня будешь знать!» и положил тут же отметать кошевому.
Сговорившись с тем ии другим, задал он всем попойку, и хмельные козаки, в числе нескольких человек, повалили прямо на площадь, где стояли привязанные к столбу литавры, в которые обыкновенно били сбор на раду. Не на-шедши палок, хранившихся всегда у довбиша, они схватили по полену в руки и начали колотить в них. На бой прежде всего прибежал довбиш, высокий человек с одним только глазом, однакож, несмотря на то, страшно заспанным.
«Кто смеет бить в литавры?» закричал он.
«Молчи! возьми свои палки, да и колоти, когда тебе велятъ!» отвечали подгулявшие старшины.
Довбиш вынул тотчас из кармана палки, которые он взял с собой, очень хорошо зная окончание подобных происшествий. Литавры грянули,—и скоро на площадь, как шмели, стали собираться черные кучи запорожцев. Все собрались в кружок, и после третьяго боя показались, наконец, старшины: кошевой с палицей в руке, знаком своего достоинства, судья с войсковой печатью, писарь с чернильницею и есаул с жезлом. Кошевой и старшины сняли шапки и раскланялись на все стороны козакам, которые гордо стояли, подпершись руками в бока.