— 7 —
ванное на личных же умозаключениях, а не на научных данных, а потому мы могли бы обойтись и без научного разбора их. Но в виду того, что категоричность, с которой д-р Толстой высказывает свои взгляды, могла бы произвести известное впечатление на людей, не ориентированных в этом вопросе, и принимая во внимание те вредные последствия, которые, по нашему глубокому убеждению, распространение подобных взглядов могло бы иметь с общественно-санитарной точки зрения, мы решаемся в кратких словах привести здесь то, что наука может ответить на положения д-ра Толстого.
Прежде всего спросим: представляет ли алкоголь яд для человека или нетъ? Я не берусь и не считаю нужным защищать лабораторный опыт на животных против тех незаслуженных упреков, с которыми выступает против него д-р Толстой. Всякий знает, что многия данные, добытыя^экспериментами на животных, нельзя непосредственно перенести на человека и приходится делать последняго объектом специального исследования; но с другой стороны всякий поймет также, что нельзя без веских доказательств и, так сказать, одним почерком пера, выбросить из нашего научного багажа все, что сделано, путем экспериментов на животных, современной общей патологией и фармакологией, объявляя, что все это никуда не годится и не заслуживает никакого доверия, потому только, что исследования произведены не на человеке, а на животных. По отношению к данному вопросу упрек д-ра Толстого падает сам собой, потому что результаты исследования влияния алкоголя на животных вполне подтверждаются и на человеке.
Поступивший в организм алкоголь почти весь сгорает там в углекислоту и воду, и лишь небольшая часть его переходит в мочу или выделяется через легкия; и так как в результате, при сгорании алкоголя, является известное количество теплоты, то его можно признать источником теплоты, и потреблением его мы уменьшаем до некоторой степени расход других составных частей нашего организма. Но это свойство алкоголь разделяет с большим количеством других веществ, которые обходятся дешевле его и потребление которых не сопряжено с теми опасными побочными явлениями, которые обнаруживаются при потреблении алкоголя. Правда, алкоголь, больше чем жиры или углеводы, которые также легко сгорают в организме, вызывает весьма приятное во многих случаях субъективное ощущение теплоты, вследствие чего спиртные напитки многими считаются прекрасным средством для согревания тела в сырую, ненастную или холодную погоду. Но это субъективное ощущение тепла—весьма обманчиво. Оно происходит гл. обр. от того, что алкоголь, возбуждая сердце и всю сосудистую систему, ускоряет кровеобращение, блогодаря чему кровь в органах а, между прочим, и в наружных покровах тела, чаще возобновляется. Но вслед затем, в особенности после более значительных приемов алкоголя, наступает паралитичное состояние сосудистых стенок, ведущее к расширению сосудовъ—между прочим и на коже, и, вместе с тем, к усиленной отдаче тепла с поверхности тела. Калориметрическия измерения, производимые над человеком, показывают, что, хотя известный прием алкоголя и увеличивает приход тепла, но в тоже время в соответственной или даже большей мере усиливается и расход его, так что о каком либо сбережении тепла в организме при потреблении спиртных напитков не может быть речи; наоборот, в конце концов получается для организма более или менее значительный минус. Поэтому-то потребление алкоголя не есть средство защиты человека против внешняго холода, а напротивъ—делает его более чувствительным к низкой температуре окружающей среды. Поэтому понятно, что люди, совершенно не пьющие вина, лучше переносят путешествия на крайнем севере, чем те, которые привыкли пользоваться алкоголем «для согревания тела». И с тех пор, как это стало известным, все смельчаки, предпринимающие экспедиции по направлению к северному полюсу, в Гренландию и лроч., составляют экипаж своих судов по возможности из людей, не потребляющих спиртных напитков.
Чисто теоретически, алкоголь может быть причислен, пожалуй, к питательным веществам, так как известный
прием его сберегает соответственное ему, по динамическому значению, количество жира или углеводов. Но для того, чтобы заменить алкоголем мало-мальски заметные количества других питательных веществ, требуются на столько большие приемы его, что у потребителя сильно сказывается отрицательная сторона его влияния, а потому физиологи собственно к пищевым веществам его не причисляют. Его влияние на азотистый обмен, очевидно, весьма незначительно, и существующия исследования не дают нам права сказать, чтобы алкоголь предохранял организм от лишней траты белковых веществ; оне показывают, что небольшие приемы его как будто несколько уменьшают расход белка, более значительные же количества усиливают процесс разложения азотистых веществ в организме. Если при небольших приемах алкоголя уменьшается поступление кислорода в организм, то этот факт вовсе не указывает на меньшую интензивность процессов окисления в тканях под влиянием алкоголя, а свидетельствует лишь о том, что алкоголь, для своего сгорания, нуждается в меньшем количестве поступающого извне кислорода, чем эквивалентное количество какого либо из настоящих пищевых веществ.
Нам может быть заметят, что алкоголь ведь придает чувство силы человеку, что усталому, утомленному он дает временно возможность продолжить работу и без приема пищи. Против этого не будем спорить. Возбуждение, вызываемое алкоголем во всем организме, делает человека моментально способным к такому напряжению сил, которое без алкоголя не было бы возможно. Но ошибочно было бы вывести отсюда заключение, что, вводя в организм алкоголь, мы заметно увеличиваем находящийся в нем запас силы. Нет,—влияние алкоголя заключается лишь в возбуждающем действии его на нервную систему, блогодаря которому он дает нам возможность свободнее распоряжаться запасом имеющейся уже в организме силы и увеличить расход ея, хотя и на короткое время, больше чем это было бы возможно при обыкновенных условиях: работник, занимающийся усиленным умственным или физическим трудом, прогоняет наступающее утомление глотком вина (или других каким нибудь возбуждающим средствомъ—курением табаку, кофеем, чаем и т. п.); бедняк, у которого в данный момент нет средств для того, чтобы ввести в свое тело необходимое количество питательного материала в виде белков, жиров и углеводов, прибегает к помощи вина, водки или других вкусовых веществ и прогоняет ими чувство голода, слабости и нравственного угнетения, овладевшее им вследствие недостатка пищи. Однако, при оценке этого, повидимому, блоготворного влияния алкоголя не следует забывать, что процессы разложения в организме идут своим порядком, независимо от принятия вина или водки, и что погибающий при этом материал должен быть заменен для того, чтобы сохранился известный вещественный состав организма и чтобы последний оставался способным к работе и на будущее время. В противном случае, если усиленная трата вещества и сил, которая сделалась возможной блогодаря употреблению алкоголя, своевременно не уравновешивается доставлением организму соответственного количества пищи, то происходит истощение организма. Не надо забывать, что, употребляя вино или водку для временного поддержания сил, мы собственно делаем заем и живем в долг, а для того, чтобы отсюда не происходило ущерба для организма, необходимо возвратить ему в виде пищи то количество силы, которое было позаимствовано во время усиленного напряжения. Большая опасность при потреблении спиртных напитков бедными людьми, заключается именно в том, что за невозможностью выплачивать этот долг, он будет все рости и рости, пока, наконец, должник не сделается несостоятельным, т. е. пока нанесенный организму ущерб не сделается непоправимым. Алкоголь, следовательно, не есть пищевое вещество, и вызываемым им субъективным ощущением прилива, теплоты и сил легко вводятся в роковое для них заблуждение люди, незнакомые с его коварными свойствами.
Неподлежит никакому сомнению, что вообще потребление алкоголя совершенно не нужно для поддержания работоспособности человека. Это доказывается, между прочим, множеством наблюдений, произведенных над английскими вой-
- 8 —
сками в различные времена и в различных местах; эти наблюдения обнаружили, что самые сильные телесные напряжения, в жарких и холодных климатах, лучше всего всегда переносились теми войсками, которые не употребляли алкоголя ни в какой форме.
Но алкоголь, кроме того, есть непосредственный яд для центральных органов нашей нервной системы, который, после непродолжительной стадии раздражения, производит в них параличные явления и таким образом притупляет, и даже вовсе прекращает, некоторые из наиболее сложных функций их. Даже то безотчетное веселье, тот оживленный разговор, то блогодушное и приподнятое настроение, тот жизнерадостный, оптимистический взгляд на все окружающее, которые всегда являются, когда хорошая компания сидит за стаканом доброго вина, даже при весьма умеренном пользовании им, суть прямые последствия паралича задерживающих центров и вообще тех частей нашей центральной нервной системы, которые нам помогают ориентироваться в окружающей нас обстановке, критически к ней относиться, взвешивать значение наших слов и наших действий, другими словами—паралича нашего рассудка. Под влиянием этого паралича, этого устранения задерживающих центров, языки развязываются, люди перестают следит за собой, им море становится по колено и они, во многих отношениях, превращаются в неразумных детей. Следовательно, токсическое действие даже небольших приемов алкоголя не подлежит никакому сомнению; оно, по всей вероятно сти, основывается на том, что алкоголь составляет яд для протоплазмы известных органов нашей нервной системы и притом, прежде всего, для тех, которые управляют функциями высшого порядка.
Мы ответили на поставленные вопросы: мы показали, что алкоголь, как пищевое вещество, не имеет никакого практического значения и что он, даже в сильно разведенном виде, составляет для человека опасный яд. Нам, мы надеемся, удалось убедить безпристрастного читателя в том, что взгляд д-ра Толстого на значение алкоголя с точки зрения современной науки несправедлив, и что в его черезчур снисходительном отношении к алкоголю кроется большая опасность для русского народа с точки зрения общественной санитарии. Широкое распространение таких взглядов на потребление алкоголя, какие исповедует д-р Толстой, мы считали бы большим несчастием для России. Д-р Толстой скажет нам, что он вовсе не проповедует злоупотребления алкоголем, которое он тоже признает вредным, но высказывается лишь за умеренное потребление спиртных напитков, от которого, по его мнению, можно ожидать лишь одну пользу. Однако, после всего сказанного мы не считаем нужным входить в разбор этого возражения, так как постоянное потребление яда, хотя бы в умеренных количествах, едва ли может быть признано полезным для народного здоровья,—тем более, что установление границы между умеренным потреблением и. злоупотреблением, в каждом данном случае, совершенно невозможно, и если д-р Толстой, увлекаясь своей идеей о полезности умеренного питья спиртных напитков, говорит, что, вместо всяких обществ трезвости, он обезпечил бы каждому чернорабочему человеку по стакану водки ежедневно, но лишил бы его возможности пить для пьянства, то практическое исполнение такого намерения наверно встретило бы повсюду непобедимые препятствия.
Врачи и общая печать.
А. Лозинский.
Concordia parvae res crescunt..
Заглавие настоящей статьи, вероятно, покажется кому либо несколько странным. Что в самом деле можно написать о врачах и общей печати? Не слишком ли различны обе эти темы, чтобы о них легко было в немногих словах сказать что либо, заслуживающее внимания?
Я вполне согласен, что обе эти темы очень широки, и что всесторонняя разработка даже каждой из них в отдельности значительно превышает узкия рамки обычной журналь
ной статьи. Но я хочу быть скромным, и из всей обширной области, касающейся их, выбираю один частный вопрос, именно, об отношениях врачей к общей печати и общей печати к врачам. Вопрос этот один из наиболее назревших общественных вопросов, касающихся врачей и вместе с тем один из самых запутанных...
Известно, что в общей печати сплошь и рядом появляются самые резкия статьи по адресу врачей, взводятся на вих весьма тяжелые и часто вполне голословные обвинения, чуть ли не во всех возможных ^добродетельных поступках и даже преступлениях. С другой стороны врачи, получая одно за другим целый ряд незаслуженных оскорблений, естественно стараются хоть как нибудь вознаградить себя за причиненные неприятности и объявляют общей печати жестокую войну «не на живот, а на смерть».
Так, напр., по поручению Петербургского Врачебного Общества взаимной помощи правление его уже два года подряд обсуждает щекотливый вопрос, «как защитить врачей от нападок общей печати». Несмотря на то, что правление означенного общества состоит из лиц, уже давно пользующихся известностью в среде врачей, однако оно «к окончательному решению относительно мер все еще не пришло». *) Не считая удобным высказывать какия либо догадки о причинах столь медленного обсуждения, я позволяю себе сделать из приведенного случая два вывода: 1) возбуждение этого вопроса отвечает желаниям и насущной потребности многих товарищей, но вместе с тем 2) не все они имеют ясное .понятие о том, чем собственно вызваны столь обострившияся за последнее время разногласия между врачами и общей печатью. Тем более уместной, кажется мне, предлагаемая статья.
Я думаю, что те лица, которые не в состоянии решить вопроса «как защитить врачей от нападок общей печати», сами в этом виноваты. Они смотрят на дело не достаточно широко: руководясь, быть может, даже похвальным чувством товарищеского единения, они хотят измыслить такое решение запутанного вопроса, которое раз павсегда наклонило бы весы в пользу врачей, независимо от особенностей данного случая, от обстоятельств дела.
Если смотреть с такой точки зрения, то названный вопрос действительно неразрешим: за всякой попыткой решить его в сказанном направлении быстро последует возражение от другой заинтересованной в деле стороны.
Если врачи заявят во всеуслышание, что всякия нападки на них должны быть прекращены, что для укрепления и возвышения их сословного достоинства требуется со стороны общей печати иди похвалы или по крайней мере молчание, то представители общей печати будут иметь полное и законное право протестовать против такого «решения».
«Позвольте—могут сказать они—отчего, на каком основании врачебное сословие будет пользоваться такими преимуществами, которых не имеет ни одна другая профессия. Как там ни говорите, как нп мало развито в нашем обществе чувство общественности, но печать с каждым годом приобретает все больше значения, и с ея обличительным направлением приходится считаться даже таким лицам, положение коих наверно обезпечило бы им полную безнаказанность, если бы в дело не вмешалась печать.
Почему же врачи должны пользоваться неприкосновенностью, почему их действия должны быть свободны от общественного контроля?
Решится ли кто либо оспаривать справедливость приведенного взгляда? На это был бы способен только фанатик, в слепом увлечении блогом сословия забывающий о более высокой задаче— благе общества.
Очевидно, что врачи, составляющие только часть общества, должны быть ответственны в своих действиях перед всем обществом и перед выразительницей его мнений—печатью. С другой стороны, печать при оценке чьих либо действий вообще, а при оценке действий специалистов в особенности, должна находиться на высоте своего призвания, избегая таких мнений и выводов, которые по своей бездоказательности могут только подорвать к ней доверие. Вот общие принципы, которые должны лечь в основание нормальных взаим-
*) См. мои отчеты о заседаниях названного общества в №№ 9 и 14 «Врача»