-539 —
указание, будто бы продавцы монополии не заинтересованы в большем или меньшем сбыте. Это неверно, за лучшую продажу, за усиленный сбыть их переводят в другой разряд, платят большее жалованье, награждают орденами и дают чины. (В центре рукоплескания и голоса: верно; Павлович не знает).
То же заседание Государ. Думы. — Ответ на речь депутата Андронова.
Господа. Я считал бы ниже своего достоинства отвечать на речь такого содержания, вопреки доказательствам науки и ученых всего мира, если бы это было сказано где-нибудь, и потому еще, что г. Андро-нов, член Государственной Думы, имел сам винокуренный завод и недавно, кажется, передал его брату своему. И вот, гг. из этого ясно, из какого источника черпаются подобные сведения и какими данными руководятся. Но я вынужден ответить потому, что эта речь произнесена в Государственной Думе и может иметь влияние на будущую баллотировку. Член Думы Андронов начал с того, что депутат Челышов, фанатически преданный и ослепленный в этом вопросе, предлагает меры, которые никуда не годны и которые имеют название, которое я здесь не приведу. Я, гг., выступал с этой высокой трибуны, как докладчик комиссии по борьбе с пьянством, и с самого начала оговорился, что я от себя много говорить не буду, а буду ссылаться на ученые авторитеты и труды лиц, которые пользуются глубоким уважением в обществе; но здесь г. Андронов изволил сказать, что наш закон был раскритикован учеными. Г. Андронов ссылался на ученых. Я спросил его, скажите, кто эти ученые, но таких ученых, которые раскритиковали бы наш закон, которые не признавали бы полезным для народа и говорили бы,
-540 —
что он не принесет пользы народу, нет и не было; он не мог их назвать; по пословице: «с именем Иван, а без имени...» я не скажу, кто. Далее, нам говорят, что будто бы наш закон или наша комиссия обвиняет все крестьянство в пьянстве. Такого нашего заключения, такого убеждения, такого доказательства в законе нет. Отсюда, с этой высокой трибуны, вы слышали всех ораторов, которые говорили, что пьянству подвержены не только крестьяне и рабочие, которых спаивают насильно, но и те, которые имеют право собой распоряжаться,—все высшие слои общества. Этот идол имеет поклонников наверху и внизу. Дальше говорят, наши меры не хороши, оне имеют название—шпионаж и даже донос. Гг., меры запретительного характера принимаются в странах более культурных и более свободных, чем наша; я их назову: напр., до крутого воспрещения, до полного воспрещения выкурки, провоза и продажи спирта дошли Соединенные Штаты Северной Америки. Другая страна, которую никто не может упрекнуть в несвободе народа, в необразовании, некультурности,— Швейцария в 1908 г. приняла закон о том, чтобы ни ввоза, ни приготовления, ни хранения, ни торговли креп-пими напитками не было. Другая страна, нам подвластная Финляндия, издала закон, чтобы продажи крепких напитков там не было, и нашим Правительством этот закон не утвержден *). Дальше, здесь позволили себе сказать, что этот закон не хорош, что это шпионаж и что он не имеет нравственного основания. Я вам напомню, гг., речь нашего докладчика, уважаемого бар. Мейендорфа; он говорил, что для поддержания порядка, для преследования преступности во Франции, при ея республиканском правительстве, там, где это нужно для спокойствия страны, полиция дает премию за открытие безпаспортных. В заключение скажу, что всходит на эту высокую
•) Си. Приложение; „О запретительных мерахъ''.
