— 257 —
ленники, зная, как гибельно отражается на их производстве потребление спиртных напитков, видя, что трезвый рабочий может заменить двух пьяниц, и зная, что потребуется меньше расходов на содержание больниц и что все безпорядки прекратятся, пишут мне,—я цитировать письмо не имею времени и не буду, а скажу своими словами, — что дело трезвости, что борьба с пьянством будет немыслима до тех пор, пока не будет переделана наша финансовая система по взиманию налогов; они говорят, что чиновники этого сделать не хотят; вам, членам Думы, может быть, некогда, так надо привлечь другия силы; даром работать никто не будет; так вот надо образовать общество, собрать капитал в 40.0000 р. и назначить премию—пусть работают над русскими финансами: первая премия в 20.000 p., вторая в 10.000 р. и т. д. тому, кто разработает такую систему взимания налогов, которая избежала бы кабацкой промышленности. Это я приветствую потому, что люди, наконец, начинают сознават, что эта система губит, душит население России. Что она душит, я могу вам доказать тем, что все проявления как крестьян, так и людей интеллигентных и промышленных, выражавшияся в том, чтобы устроить съезды по борьбе с пьянством, Правительством не разрешались; но наконец Правительство уступило голосу народа, наступил момент и—желание трезвенников сбылось: недавно состоялся съезд, о котором уже говорил преосвященный Митрофан. Не буду говорить о том, как он состоялся, но скажу, как на нем шли дела: на съезде было запрещено читать доклады по винной монополии. Что же это такое? (Рукоплескания справа). У нас с этой высокой трибуны допускалось говорить даже о самодержавии, по поводу адреса, и в газетах печаталось, а о кабаке нельзя говорить. Что же это такое? Это позор для страны. (Отдельные рукоплескания па равных скамьях). Вот вы здесь будете обсу-
- 258 —
ждать вопрос о том, что участники этого съезда, рабочие, были арестованы. Говорят из-за политики, но, гг., все вперед знали, кто приедет на съезд, и все доклады были раньше доставлены; почему же они раньше были блогонадежными, а после стали неблогонадежными? Гг., я скажу о себе—я раньше говорил свободно, потому что знал, если что случится со мной, то у меня останется жена, и шестеро детей не будут сиротами. Теперь я один.—Разве при этих условиях можно вести дело? Ведь это застращивание, ведь это задавливание; вы вконец подрываете всякое желание работать в этом направлении; я всеми силами души протестую против таких мероприятий. (Отдельные рукоплескания слева). Но, гг., этот съезд, бывший при таких ненормальных условиях работы, все-таки вынес резолюцию, которая гласит следующее: «Потребление спиртных напитков есть яд, даже в малых дозах он вызывает отравление и разложение всего организма». Я просил бы гг. членов Государственной Думы обратиться к трудам этого съезда; они скоро выйдут, прочитайте их, потому что наша печать к этому пьяному вопросу относится небезпри-страстно, многое она замалчивает. (Голос справа: почему?) Почему и как, об этом я буду говорить в другое время. Она к нему не относится с настоящим вниманием и в особенности те органы печати, которые пользуются доверием и вниманием у нас здесь в России. Все это, гг., заставляет меня говорить, что зло от отравления спиртными напитками было известно не только сейчас, оно было известно в древности. Если вы просмотрите произведения не каких-нибудь старых писателей, а обратитесь к тому, что говорит Соломон, то вы найдете, что он говорит так: «У кого вой, у кого стон, у кого ссоры, у кого горе, у кого раны, у кого багровые глаза? У тех, которые долго сидят за вином, которые приходят, отыскивают вино». Этот писатель жил ты-
