— 256 -
тал вам уничтожить эту чарку, но вы также по ка-ким-то расчетам, партийным что ли, я не знаю, не пошли на это и отклонили. Но чарка Высочайшим указом Его Императорского Величества в армии уничтожена (Справа рукоплескания и голоса: браво). Дальше, гг., я приветствую также великое распоряжение Святейшого Синода. Святейший Синод все время был сдавлен распоряжениями, он не имел права говорить, проповедывать трезвость, потому что это было не безопасно. Как боролись против этого, я буду говорить в другом месте, в свое время. И вот Святейший Правительствующий Синод циркуляром по своим епархиям блогословил наше духовенство на проповедь трезвости и предписал ему самому быть примером трезвости и во всех случаях неуклонно проповедывать не только с кафедры, но и при всех жизненных явлениях трезвость народную и указывать на весь вред спиртных напитков. Также нужно приветствовать то выступление здорового богатырского разума русского крестьянства, которое в настоящее время ополчается путем приговоров о закрытии винных лавок; такие приговоры составляются тысячами, но только они не все достигают своей цели. И интеллигенция,—не та, которая наряжается в белое белье и носит хорошую прическу, а интеллигенция душой,—также просыпается; вы читаете в газетах, что во многих университетах образовываются кружки студентов-трез-венников, вы видите во многих городах списки обществ трезвости, где вносятся фамилии профессоров и лиц, известных в мире науки. Наука теперь вооружилась всеми своими орудиями на исследование вреда спиртных напитков, она неуклонно говорить: что алкоголь во всех его видах, во всех его проявлениях, страшный яд, равный по своим последствиям только сифилису и чуме. Предо мной, гг., лежит еще один характерный документ, который я считаю необходимым доложить. Московские гиромыип-
— 257 —
ленники, зная, как гибельно отражается на их производстве потребление спиртных напитков, видя, что трезвый рабочий может заменить двух пьяниц, и зная, что потребуется меньше расходов на содержание больниц и что все безпорядки прекратятся, пишут мне,—я цитировать письмо не имею времени и не буду, а скажу своими словами, — что дело трезвости, что борьба с пьянством будет немыслима до тех пор, пока не будет переделана наша финансовая система по взиманию налогов; они говорят, что чиновники этого сделать не хотят; вам, членам Думы, может быть, некогда, так надо привлечь другия силы; даром работать никто не будет; так вот надо образовать общество, собрать капитал в 40.0000 р. и назначить премию—пусть работают над русскими финансами: первая премия в 20.000 p., вторая в 10.000 р. и т. д. тому, кто разработает такую систему взимания налогов, которая избежала бы кабацкой промышленности. Это я приветствую потому, что люди, наконец, начинают сознават, что эта система губит, душит население России. Что она душит, я могу вам доказать тем, что все проявления как крестьян, так и людей интеллигентных и промышленных, выражавшияся в том, чтобы устроить съезды по борьбе с пьянством, Правительством не разрешались; но наконец Правительство уступило голосу народа, наступил момент и—желание трезвенников сбылось: недавно состоялся съезд, о котором уже говорил преосвященный Митрофан. Не буду говорить о том, как он состоялся, но скажу, как на нем шли дела: на съезде было запрещено читать доклады по винной монополии. Что же это такое? (Рукоплескания справа). У нас с этой высокой трибуны допускалось говорить даже о самодержавии, по поводу адреса, и в газетах печаталось, а о кабаке нельзя говорить. Что же это такое? Это позор для страны. (Отдельные рукоплескания па равных скамьях). Вот вы здесь будете обсу-
