- 50 -
сал на францусском языке, как он мне говорил, по поручению францусского общества. Во Франции знают, как мы пьянствуем, а мы у себя, к несчастью, до сего времени никакого почти сочинения по этому вопросу не имеем. Но Борис Годунов через несколько времени сам стал открывать кабаки. Я не историк, но повторяю, разрешивши продажу вина, он тем самым создал причину его смутного последняго времени. Путешественник Мацкевич, бывший в Москве в начале XVII века, говорит, что в начале своего царствования Димитрий Самозванец строго преследовал продажу, водки, а при Алексее Михайловиче в 1652 г, патриарх Никон собрал Собор о кабаках и было постановлено: «приказано продавать вино только по одной чарке и одному человеку и больше не давать и на кружечных дворах и близ двора питу-хам сидеть и пить давать не велено. Кроме того постановлено вина совсем не продавать, священнический и иноческий чин на кружечные дворы не пускать и вина не продавать, пива и меду не припасать и не продавать, а что останется, то продать до сентября 1652 г. Тайная продажа производилась солдатами, но народ об этом писал Царю челобитные, чтобы ее прекратить. Но вскоре после Никона в 1659 г. царской грамотой на Двину приказано питухов с кружечных дворов не отгонять, чтобы казне царевой прибыль была».
Вот все то, что мне пока известно и что я считаю нужным доложить Государственной Думе. Наши предки, стараясь избавиться от нашествия иноплеменников, действительно смотрели на дело серьезно и стремились быть трезвыми. Я еще вижу тут другую вещь. Когда Грозный, запрещая у себя дома кабаки в Москве, посадил их в Новгороде, он знал, что кабак обессилит народ. Есть еще другое указание. Во времена Московского царя было разрешено на Двине открыть кабаки. Двина тогда была нашей окраиной, и
— 51 —
там для прибыли царской нашими правителями разрешалась торговать вином: во-первыхъ—прибыль, а во-вторыхъ—обессилить иноплеменное население. Моя мысль, я думаю, верна, хотя я не историк. Так что борьба с алкоголем для нас, представителей народа, Государственной Думе, не должна быть новостью, и она пугать нас не должна: Здесь духовные отцы говорили много кое-чего из жизни, но меня только одно удивляет, что я от них не слыхал ни слова из Святого Писания. Святое Писание говорит: «не упивайся вином, в нем есть блудъ». «Пьяница Царствия Божия не наследуетъ». «Всякий пьяница обнищаетъ». «И вот вам мое завещание: не иметь в доме своем не только мина, но и посуды винной», говорит преподобный Сера-рафим Саровский. Это учители церкви, святые пастыри так говорят, но и наши писатели, и великие умы и медики говорят то же самое. Захарьин, этот знаменитый европейский медик, говорит: «Как подумаю я о народном пьянстве, то страшно становится за будущность России». А гр. Толстой? Этот мировой ум, такой ум, которые только веками родятся и то не каждое столетие могут быть, и он говорит: «Только абсолютным воздержанием от спиртных напитков наша интеллигенция может излечить себя и народ от пьянства, а проповедь умеренного потребления есть одна лишь пустая забава». Некрасов, наш русский знаменитый стихотворец, то же говорит, и у него есть стихотворение, которое к нам применимо: «Убогая и нарядная» (Читает):
«Позовем-ка ее да распросим:
«Как дошла ты до жизни такой?»
«Не длинен и не нов рассказ:
«Отец ея, подъячий бедный,
«Таскался писарем в Приказ,
«Имел порок дурной и вредный: —
«Запоем пилъ—и был буян,
«Когда домой являлся пьянъ».
