\
- 45 —
здесь в этом предположении говорится, чтобы предоставить право сельским и населенным обществам самим определять, желают ли они иметь в своем селении или обществе кабак или другое питейное заведение. Такое право я предлагаю расширить и на города, и поселения, и на посады, и на станицы и на аулы. Такое право должно всем принадлежать, всякой самоуправляющейся общественной единице. Если мы предоставляем городским самоуправлениям право бороться с холерой, чумой, то должны предоставить и право бороться с этой видимой отравой. Дальше, в сельских обществах я считаю необходимым при решении вопроса на сходах, когда будет разбираться вопрос о желательности или нежелательности иметь кабак или другое питейное заведение, чтобы с правом голоса участвовали и жены домохозяев и их матери. (Рукоплескания слева). Говорю это потому, что мы уже, городские жители, в деле народного образования допускаем матерей в родительские комитеты, мы допускаем их из мысли, что мать, любя дитя, внесет материнскую любовь в эту среду, где часто нет души. Но, господа надо подумать и о том, что не только ей надо предоставить право заботиться, когда он в таком возрасте, когда получает образование, но и тогда, когда она его зачнет и с болью оторвет от сердца, чтобы она знала, что он не будет пьяницей и нищим. Теперь еще не могу не внести следующую поправку: нужно добавить, чтобы в тех районах, где будет запрещена продажа крепких напитков, безусловно не было бы возможности еио сохранять и перевозить. Я говорю это потому, чтобы во время запрета в этих местах каралась тайная продажа и чтобы никто не мог сказать, что он напитки хранит. О перевозке говорю по поводу случаев, которые бывают в Сибири: на всех золотых приисках продажа спиртных напитков приостановлена; и вот, нагружают воза бутылками, едут и торгуют тайно и возвращают деньги
— 46 —
хозяину. Такая вещь всегда будет и здесь может повторяться у нас. Поэтому к этому постановлению должно быть и это добавление. Теперь всякия запрещения открытой продажи вина безусловно влекут за собой тайную продажу, которая нас пугает, что она есть и будет. Я на это, господа, скажу, много у нас есть кое-чего, что могло бы быть, но волею законов и строгостью не существует. Вот вам маленький характерный пример, я наглядно его приведу (Пока-твоем кредитные бумаоюки). Вот эта бумажка—кредитный рубль; деньги делать ничего не стоит: купи машинку, крути ее, вылетать будет, только суши. На эти деньги озолотился бы сам, жил бы во дворце, родных и детей воспитал бы в лучших пажеских корпусах, в своей губернии и уезде университеты открыл бы, богадельни, больницы, блогодетелем бы рода человеческого сделался, но за это закон карает каторжными работами, и от этой заманчивой будущности многие отказываются. Я еще в жизни фальшивой бумажки не видалъ—закон сдерживает. За что же карать подделывателей? А за то, что они приносят убыток государственному казначейству. Можно ли сличить того мошенника, который тайно торгует вином, это существо, которое не должно называться человеком, которое знает семейное положение какого нибудь отца семейства и продает ему из-за корыстных целей вино,—можно ли сличить его с по ддел ы вател я ми? Когда человек трезв, он муху не обидит, но когда он напьется и возвращается домой, он бьет беременную жену, ногами топчет, детей на волю выбрасывает. Как же не наказать такого, как наказывают за подделку монетъ? Запретительные законы, которые будут оберегать жизнь и здоровье населения, не новость—они и в нашем законе уже есть и должны в этих случаях тоже применяться. Укажу другие примеры. Не легка, господа, военная служба, не все ведь с охотой в
