— 27 —
ния, чтобы склонить их на совершение этого преступления, которого при других условиях они никогда бы не сделали.
Но мы отвлеклись бы очень далеко, если бы подробнее стали развивать этот вопрос. Поэтому не касаясь более чисто практической стороны вопроса о значении гипнотических преступлений, мы заметим здесь, что гипноз представляет для нас глубокий интерес не с одной только практической стороны, но и в отношении изучения вопроса о наиболее блогоприятных условиях внушения. Чем в самом деле объясняется то обстоятельство, что в гипнозе хорошо удаются внушения? Можно думать, что гипноз, как состояние близкое или родственное нормальному сну, сам по себе уже составляет блогоприятное условие для внушения. Но опыт показывает нам, что не всегда степень внушаемости идет рука об руку с глубиной сна. Есть очень глубокия степени гипноза, как напр. летаргическая фаза Charcot, которые совершенно недоступны внушению. Напротив того в других случаях уже слабые степени гипноза отличаются необычайной внушаемостью.
Известно также, что и обыкновенный сон большею частью не составляет блогоприятного условия для внушения, хотя в некоторых состояниях естественного сна имеются условия, столь же блогоприятные для внушения, как и в гипнозе.
Отсюда ясно, что степень внушаемости определяется не самим гипнозом или сном, а тем особым состоянием сознания или психической деятельности, которое мы имеем в гипнозе, а иногда и в обыкновенном сне.
Эти условия, блогоприятствующия внушению в гипнозе, заключаются в том, что при изменении нормального сознания, выражающемся большим или меньшим засыпанием «я» и не исключающем общения с внешним миром или по крайней мере не исключающем общения с гипнотизатором, производимые последним внушения входят в психическую сферу непосредственно и независимо от личного сознания гипнотизируемого субъекта, иначе говоря, помимо его «я». Закрепляясь в тех глубинах души, которые нередко называли и называют бессознательными или подсознательными и которые правильнее называть сферой общого сознания, эти внушения впоследствии входят сами собой в сферу личного сознания и, не будучи распознай-
— 28 -
ными, как посторонния внушения, так как первоисточник их для личного сознания остается скрытым, подчиняют себе личное сознание в более или менее значительной мере.
Таким образом вся сущность гипнотпческих внушений заключается в том, что у загипнотизированного наступает особое состояние пассивности, в силу чего внушения и действуют на него столь подавляющим образом.
Не подлежит однако сомнению, что состояние пассивности представляет собой лишь одно из блогоприятнейших условий для введения внушения в бессознательную сферу. Оно составляет лишь подходящую обстановку для внушения, устраняя в большей или меньшей мере вмешательство личного сознания. Так как однако это состояние пассивности ничуть не идет рука об руку с глубиной сна, а зависит в значительной степени также от индивидуальных условий, то отсюда очевидно, что я степень восприимчивости к внушениям не стоит в прямом соотношении с глубиной гипноза.
Внушение в бодрственном состоянии.
Опыт показывает далее, что есть лица, для которых бодр-ственное состояние сознания представляет почти столь же блогоприятное условие для внушения, как и гипноз. У такого рода лиц удается всякое вообще внушение и в совершенно бодрственном состоянии, следовательно при наличности воли. Словом у этих лиц внушения могут быть производимы в бодрственном состоянии так же легко и просто, как у других в состоянии гипноза.
Для действительности внушения от такого лица не требуется ничего кроме того, чтобы он слушал и не противодействовал. Если он начинает противодействовать внушению, достаточно усилить последнее, а если этого недостаточно, то стоит только внушить, что сопротивление невозможно и внушению открывается полный простор.
Вся особенность этих лиц сводится к тому, что они допускают в свое сознание вторгнуться посторонней идее пассивно, не вмешиваясь своим «я» в сущность и в критику этой идеи, иначе говоря, пропуская ее в свое сознание без активного вни-