— 745 — Но тем но менее Rosemann ночему-то считаете себя в нраве с уверенностью утверждать, что в опытах с указанными выше дозами (от 60—150 грм. алкоголя) никогда даже только до малейших признаков наркоза дело не доходило (iiiemals auch zu den leisestea Zeichen der Narcose kam.). Лишь только субъект привыкал к алкоголю никакого отличия от нормального человека в нем во время опыта будто бы нельзя было заметить. Что при дозах алкоголя в 100 грм. и выше заметное нарушение функций несомненно наступает и бесспорно констатировано, за это говорите все известное ныне и экспериментально установленное о влиянии алкоголя на центральную нервную, мышечную систему и т. д. Нарушение функций ускользнуло от внимания наблюдателя отчасти, вероятно, потому, что не придавалось этому должного значения и не производилось сравнительных определений функций в безалкогольный и алкогольный периоды, а отчасти же и потому, что такия определения чрезвычайно трудно производить но сложности задачи с полной точностью. Во всяком случае опыты с влиянием даже таких доз алкоголя, как 30—60 грм., на нервную и мышечную системы дают полное право признать утверждения Rosemann а ошибочными. Точно также ошибочно и односторонне положение, что и калории ядовитого вещества, раз оно сгораете в организме, утилизируются им одинаково (in gleicher Weise) и служат его целям как и калории питательного вещества (465). Односторонность такого положения проистекает из того, что фиксируется все внимание на превращениях, испытываемых поступившим в организм веществом и образующихся от этого калориях и упускается из виду состояние самого организма, как результат этих превращений. Ведь окисление алкоголя есть реакция живых составных частей организма на присутствие алкоголя, результат взаимодействия между ним и нормальной жизнедеятельностью клеточных элементов; последняя же с первого момента действия алкоголя нарушается, понижается. Одно это коренное различие пищевого вещества не яда от вещества, которое будто бы можете быть одновременно и пищевым веществом, и ядомъ—одно это различие уже исключаете допущение одинаковости утилизации организмом первого и второго. Сам7> же Rosemann говорите, что алкоголь, циркулируя в организме, резко нарушаете потребность его в энергии. Каким образом возможно одновременно с этим признавать одинаковость утилизации калорий алкоголя с калориями пищевого вещества. Ведь. изменение потребностей организма в энергии и произошло именно от ядовитого действия алкоголя. А как велико можете быть это ядовитое действие будете зависеть, пишет Rosemann от целого ряда различных факторов — величины дозы, сопротивляемости клеток тела, одновременных прочих условий питании и т. д. (S. 472). Ничего подобного такой резкой изменчивости, индивидуализации, неустойчивости со стороны организма не наблюдается но отношению к истинным пищевым веществам, белкам, жирам и углеводам, удовлетворяющим | — 746 — потребности организма; и потому именно, что они пищевые вещества, и не яды в то же время. Ведь, вопиющее противоречие приписывать белок сберегающее действие веществу, которое по сущности своей является протоилазматическим ядом. Мало того, это белок сберегающее действие считают возможным признать наступающим будто бы лишь после более или менее продолжительного введения в организм протоплазматического яда. Достаточно будто бы 4—7 дней попринимать алкоголь от 60—150 грм. в день для приобретения такой привычки, которая превращает белок разрушающее (eiweisssch&digendee) влияние в диаметрально противоположное белок сберегающее (ehveisssparende). Опыт тысячелетий показываете, что такой легкой спасительной привычки не съумел еще выработать человеческий организм. Если с течением времени появляется видимая большая выносливость к яду, если организм как бы изменяете свой обычную способность реагировать на него, то это всегда сопровождается огромной затратой энергии со стороны организма, затратой, влекущей за собой резкия болезненные изменения во всех важнейших внутренних органах. Естественно, что такое привыкание к яду является лишь ущербом для организма и последний, находясь в ненормальном состоянии такого привыкания, будет обладать тем меньшей способностью утилизировать яко бы питательное вещество, которое, появляясь в организме, прежде всего нарушаете нормальные процессы питания. II с точки зрения самозащиты, приспособляемости организма оиять-таки естественнее всего объяснить белок сберегающее влияние алкоголя, как результат наркотического его действия, вызывающого понижение функций. Это прямо противоположно питательному действию истинных пищевых веществ, сопровождающемуся всегда повышенными функциями. Утверждение, что организм так быстро (в 4—7 дней) может привыкнуть к алкоголю и с момента выработавшейся привычки утилизировать алкоголь лишь как пищевое вещество— это утверждение ведете к поразительным противоречиям, которые и встречаются нередко у Rosemann'а. На одной и той же 474-й странице он пишете: „Различие, которое в действии алкоголя до того (до установившейся привычки) существовало, затем совершенно исчезаете (ist dann vOllig verschwunden). А через две строчки дальше „что алкоголь для питания здорового человека не можете играть никакой роли — в этом существуете полное всеобщее согласие“. Странно единодушие в мнении, что никакой роли для питания не может играть вещество, которое по быстром приобретении к нему блоготворной привычки, совершенно ничем не отличается для организма от жиров и углеводов. Гораздо ближе к истине Rosemann, когда он сомневается, можно ли полученные даже и при более продолжительных опытах результаты о белок сберегающем действии алкоголя обобщить без дальнейших рассуждений. „Если уже и ири нормальных условиях не всегда наступаете белок сберегающее действие алкоголя, пишете далее Rosemann, то тем сомнительнее такой результат у больного человека". |