— 340 —
ности. А если и борются с пьянством, то мертвыми устами» мертвым языком.
О, конечно, в последнем счете „раснронагандированные11 рабочие думают обойтись совсем без Бога. Но надо быть воистину маловером, чтобы думать, что так, в конце концов,, и будет. Теперь же, в девятьсот десятом году, на пьяном Съезде, „безбожники" рабочие, не щадя себя, восстают против лжи и лицемерия. Священники поплачут и забудут. Хлопочущие Рснетиловы с правом отдохнут, увенчанные лаврами. А что будет с г. Чиркиным, мы ведь не знаем. Вряд ли он попадет с „корабля на балъ". Если, как выяснилось на Съезде, до Съезда, еще в ноябре месяце, была произведена генеральная чистка среди рабочих организаций, чтобы предупредить организованное выступление рабочих на Съезде, то почему эта чистка не будет продолжаться после Съезда?
Я верю, что духовенство пережило на Съезде воистину тяжелые минуты. Но нам, мирянам еще более горько, что они не съумели „глоголом жечь сердца людей".
И потом, зачем сейчас же уходить? Проповеднику слова» Божий надо всюду ходить и почти ниоткуда не уходить.
Что было бы, если бы ай. Павел уходил из тех мест, где его встречали неприязненно? Зачем грозить, зачем примиряться с тем, с чем надо бороться, и в то же время вносить раздор туда, где надо сказать слово примирения? И не потому ли „безбожные" рабочие так неохотно их слушают, что слишком хорошо знают готовность священников мириться с тем, против чего они во имя пастырской своей совести обязаны бороться, не боясь мученического венца?
Если рабочие заблуждаются, отвергая всякое религиозно-нрав-ственное воспитание, смешивая его с тем воспитанием, которое дается в наших церковно-приходских школах, то они глубоко правы, когда говорят: дайте нам возможность заработать кусок хлеба и самостоятельно распоряжаться нашими досугами; не заграждайте нам доступа к знанию, к почину в устройстве собственных дел, словом, дайте нам свободу, и мы только тогда начнем освобождаться от пьянства, в принудительное же релнгиозно-нравственное воспитание мы не верим.
Все это такия общия места, что о них даже как-то неловко говорить.
Но такова хитрость отца лжи. Он все запутал, все смешалъ". (6/1 ИО).
„Соврем. Слово" вполне поддерживает этот взгляд.
„Когда со Съезда, затеявшого борьбу с пьянством, ушли ^казенно-монопольные чиновники, это было понятно и логично.
Малороссы в подобном случае негалантно выражаются:
— Баба с воза—коням легче.
Вести борьбу с пьянством в пределах, установленных ведомством казенной водки,—мечта и даже не прекрасная мечта» достойная Манилова.
— 341 —
Но вслед за чиновниками ушли представители духовенства, и в этом уходе уж нет решительно никакой логики.
Пусть на Съезде преобладали люди насчет религии или насчет духовенства заблуждающиеся, пусть даже грешники.
Но ведь духовенству там и место, где есть заблуждающиеся, где есть грешники.
Праведникам и без того уготовано царство небесное, и они в советам и увещаниях и вообще в моральном воздействии духовенства не столь нуждаются, а то и совсем не нуждаются.
Но там, где есть заблуждение, там, где обнаруживается грех, — там моральное воздействие духовенства, как раз у места.
Если этого, как обыкновенно бывает, не сознают и нено-нимают сами заблуждающиеся и грешники — это естественно: на то они и грешники.
Но представители духовенства не могут этого не сознавать и не понимать.
Со Съезда могут уйти чиновники, могут уйти представители какой-иибудь политической партии, если направление работ Съезда идет слишком вразрез с программой или тактикой партии.
Вообще, уход, бойкотъ—прием тактический и политический.
Но духовенство ведь не знает, по крайней мере, не должно знать,—никакой партии, никакой политики, у него нет и но должно быть ни программы, пи тактики.
Представитель духовенства должен быть ловцом человеков, он должен уловлять души и, конечно, души заблуждающихся и грешников.
Если на Съезде обнаружилось нежелательное с точки зрения духовенства настроение, то представителям духовенства не только не следовало уходить, а напротив тут и поналечь, сюда-то и направить весь пламень веры, убеждения.
Кроме того, дело идет ведь не только о тех грешниках и заблудших, которые огорчили представителей духовенства на Съезде.
Дело идет о страшном народном бедствии, о вырождении и отравлении народа, о такой болезни души, против которой духовенству нельзи не бороться.
Можно ли было свести все к личной обиде, если даже такая была?
Уйти—это значит умыть руки, прием, со времен Пилата Понтийского не пользующийся особенным нравственным авантажем4*. (6/1 ИО).
„Русское Слово44 набрасывает исторический путь, приведший к инциденту.
„Но область нравственного воспитания народа всегда было в исключительном заделывании духовенства.
К батюшке идет каяться в грехе пьянства крестьянин. К нему он идет „отчитываться44 от запоя.
Условия нашей жизни всегда были таковы, что наставниками