218
смех раздался над ним. Он поднял глаза и увидез стоявшую у окна брюнетку, прекрасную, как не знаю что, черноглазую и белую, как снег, озаренный утренним румянцем солнца. Она смеялась от всей души, и смех придавал какую-то сверкающую силу ея ослепительной красоте. Он оторопел: он глядел на нее, совсем потерявшись, рассеянно обтирая с лпца своего грязь, которой еще более замазывался. Кто бы была эта красавица? Он хотел было узнать от дворни, которая кучею, в богатом убранстве, стояла за воротами, окружившп игравшого молодого бандуриста; но дворня подняла смех, увпдевщи его запачканную рожу, и не удостоила его ответом. Наконец он узнал, что это была дочь приехавшого на время ковенского воеводы. В следующую же ночь, с свойственной одним бурса-кам дерзостью, он пролез через частокол в сад, взлез на дерево, раскинувшееся ветвями, упиравшими в самую крышу дома; с дерева перелез на крышу и чрез трубу камина пробрался прямо в спальню красавицы, которая в это время сидела перед свечой и вынимала из ушей своих дорогия серьги. Прекрасная полячка так испугалась, увидевши вдруг перед собой незнакомого человека, что не могла пропзнесть ни одного слова; но когда ридела, что бурсак стоял, потупив глаза и
219
не смея от робости поворотить рукой, когда узнала в нем того же самого, который хлопнулся перед ея глазами на улице, смех вновь овладел ею. Притом в чертах Андрия ничего не было страшного: он был очень хорош собой. Она от души смеялась ии долго забавлялась над ним. Красавица была ветрена, как полячка, но глаза ея, глаза чудесные, пронзительно-ясные, бросали взгляд долгий, как июстоянство. Бурсак не мог поворотить рукой и был связан, как в мешке, когда дочь воеводы смело подошла к нему, надела ему на голову свой блистательную диадему, повесила на губы ему серьги и накинула на него кисейную прозрачную шемизетку с фестонами, вышитыми золотом. Она убирала его и делала с ним тысячу разных глупостей, с развязностью дитяти, которой отличаются ветреные полячки и которая повергла бедного бурсака в еще большее смущение. Он представлял смешную фигуру, раскрывши рот и глядя неподвижно в ея ослепительные очи.
Раздавшийся у дверей стук пробудил в ней испуг. Она велела ему спрятаться под кровать, и как только безпокойство прошло, она кликнула свой горничную, пленную татарку, и дала ей приказание осторожно вывесть его в сад и оттуда отправить через забор. Но на этот раз бурсак наш не так счастливо